Степени несвободы

В новый учебный год инновационные университеты входят со старыми проблемами, решение которых зависит не от них. Ситуация, в которой оказались они и созданные ими малые предприятия, связывает руки и тем, и другим. Эта тема уже поднималась в № 3 еженедельной газеты научного сообщества Минобразования «Поиск» от 3 сентября 2010 г. О том, что тревожит руководителей этих вузов, рассказал президент Томского госуниверситета систем управления и радиоэлектроники Анатолий Кобзев.

Условия успеха

- Анатолий Васильевич, известно, что в нашей стране поставлена глобальная задача модернизации, благодаря которой Россия сможет сделать мощный экономический рывок. Возлагаются надежды на академии, госкорпорации, инноцентр в Сколкове. Но только ли они могут обеспечить успех?

- Не умаляя их значения, считаю, что основную роль сыграют инновационные университеты с мощным кольцом созданных ими высокотехнологичных предприятий. Многие, как томские университеты, уже стали реальным сектором экономики. Здесь широким фронтом идут исследования, на их основе разрабатывается и выпускается конкурентоспособная наукоемкая продукция.

- А что же государство? Помогает ли оно выполнению этой задачи?

- Государство как будто и понимает значение университетов в модернизации страны, выпускает нужные законы и постановления, и что-то, конечно, меняется к лучшему. Но пользы могло бы быть в несколько раз больше, если бы благие намерения государства не разбивались о некоторые положения тех же документов.

Так, с введением 217-го федерального закона на университеты легла новая тяжелая ноша контроля и ответственности, которую правительство со своих плеч перекладывает на наши. Теперь вузы должны отвечать за развитие создаваемых ими малых инновационных предприятий. Но никаких возможностей для этого у нас нет. Да и бизнес под таким присмотром в ситуации, когда за все в ответе ректор университета, развиваться не будет. Весь смысл его в том, что он зарабатывает деньги на свой страх и риск. Сейчас риск переложен на ректоров вузов. А такой вид бизнеса в мире неизвестен.

- В чем состоят риски?

- Неоправданно завышена положенная университету доля от прибыли, полученной такими предприятиями, — до 33,3%. Какой в этом смысл? Перед университетами поставлена задача быть центрами инновационного развития, центрами генерации волны предпринимателей, то есть они должны взращивать, а не руководить. 33% — это уже руководство. Да и не сможет бизнес встать на ноги, если будет отдавать такую долю вузу.

Максимум, что можно допустить — 5%. Кстати, в Стэнфорде (Силиконовая долина, США) при двух миллиардах долларов дохода в год университет, как соучредитель, получает 40 миллионов, которые расходятся на премии сотрудникам. Это — 2%. И ничего — хватает! И нам хватило бы. От предприятий, созданных выпускниками ТУСУР при его поддержке и входящих в инновационный пояс университета, которому уже 15 лет, мы вообще не получали никаких процентов. И эти компании никуда от нас не убежали. Наоборот, их становится все больше — сейчас в нашем окружении 105 фирм. Некоторые («Микран», «ЭлеСи») стали крупными компаниями и остаются надежными партнерами университета.

Растет их доход — растет доход и потенциал ТУСУР. Многие научные и учебные лаборатории, аудитории вуза, оснащенные современнейшим оборудованием, появились благодаря этим предприятиям. Их сотрудники преподают в университете, участвуют в исследовательских работах. Не уверен, сложилось бы у нас такое окружение и такие взаимовыгодные, доверительные контакты с этими фирмами, если бы всегда была такая ситуация, какая складывается сейчас. Первыми их «офисами» были комнатки или уголки лабораторий, которые начинающим коммерсантам вуз выделял «за так». Потом они окрепли, нашли более подходящие помещения, обзавелись заводами и теперь на условия не жалуются.

Не по-опекунски

- Сложится ли так же благополучно судьба нынешних старт-ап компаний?

- Не знаю. Теперь, согласно 217-му закону, мы не только имеем право, но и должны их создавать. Но хорошо известна и парадоксальная ситуация, которая возникает при этом: пригреть «по-родственному» мы их у себя не можем, обязаны брать арендную плату. Цену за нее, понятно, не мы устанавливаем — Госимущество. В Томске, скажем, нежилое помещение приходится снимать по 500–1000 рублей за квадратный метр. Сможет ли стартующее предприятие арендовать хотя бы 40 метров, чтобы стол и стулья поставить?

Допустим, сможет. Но в каком положении окажется? Мы к нему каждый месяц: «давай положенные отчисления, плати за помещение». Не заплатил два месяца, обязаны выгнать. Вот так учредители, вот так опекуны! А ему еще налоги платить. К тому же у такого предприятия нет права использовать упрощенную систему налогообложения (поскольку отчисления больше 25%), значит, надо заводить бухгалтерию.

Там их два студента, три аспиранта во всей этой фирме, а они должны еще кормить бухгалтера, который будет по полной схеме отчитываться. Кстати, если он будет вести свои расчеты на нашем компьютере, то мы должны выставить счет — коммерческие предприятия могут использовать университетское оборудование только на договорной основе.

Отдельная головная боль для начинающих предпринимателей — бесконечные проверки. Бизнесу их и так хватает. Но когда дело касается участия государства, как в этом случае, то появляется еще масса желающих найти недочеты. Тут уж не до работы — успевай отбиваться от проверок.

Глаза горят все меньше

- Так как же быть? Способствует ли обстановка росту энтузиастов?

- Обратимся к опыту ТУСУРа, первостепенная задача которого — генерация будущих предпринимателей, руководителей наукоемких предприятий. Понятно, не каждый годится на эту роль. Только те, кто со студенческой скамьи горит желанием создать свой бизнес, преодолевать препятствия, двигаться вперед. Еще лет 10 назад таких было достаточно много. Сейчас по статистике, которую мы ведем, лишь полпроцента студентов воодушевлены идеей стать успешными бизнесменами, основателями компаний. Этого очень мало. Никакой модернизации при таком малом количестве людей, желающих стать предпринимателями, не осуществить.

Мы стремимся пробудить в наших студентах интерес к этому, стимулируем их инициативы и надеемся довести долю выпускников, вливающихся в бизнес-сообщество, до 7–8%, как в развитых странах, а еще лучше до 10%.

Сделать это будет очень и очень трудно. Глава «ЭлеСи» С. Чириков как-то посетовал: у многих выпускников вузов, которые приходят на работу в компанию, «не горят глаза». То есть им не хочется придумать что-то свое, завоевать признание, сделать головокружительную карьеру. Их мысли только о том, чтобы получить хорошую зарплату и с удовольствием ее потратить. Это психология потребителя, которая у нас формируется стремительными темпами. «Сырьевая игла» создала иллюзию всеобщего процветания. И вкус к борьбе за собственное процветание исчез.

Кстати, вера в незыблемое благополучие, вернее — в газонефтяную «подушку» убаюкивает и наши крупные компании, промышленные предприятия. Они не спешат вкладываться в разработку отечественных инновационных технологий и продукции или приобретать то, что уже выпущено нашими наукоемкими фирмами. Убеждены, что все и всегда купят за границей.

Для кого польза?

Справедливости ради надо сказать, что взаимодействию больших и малых предприятий мешают и более частные причины. Во-первых, требования конкурсной системы размещения заказов приводят к тому, что проверенные поставщики сплошь и рядом проигрывают малоизвестным претендентам. Вторая причина связана с налогом на добавленную стоимость. Малые предприятия от него освобождены, большие — нет. И получается так, что в итоге потери на НДС у них возрастают. Мы сообща написали в Минэкономразвития письмо об этой проблеме и получили ответ примерно следующего содержания: вы, конечно, правы, но устойчивость налоговой системы для страны гораздо важнее. Но важнее для кого? Для народа или миллионов чиновников, занимающихся налоговыми сборами?